Васильев Иван Петрович – понтонёр  9-го отдельного моторизованного понтонно-мостового батальона (60-я армия, Центральный фронт), сержант.

Родился 2 августа 1921 года в деревне Турманское ныне Череповецкого района Вологодской области в крестьянской семье. Русский. Окончив 7 классов, в 1937 году уехал в Ленинград (ныне – Санкт-Петербург), окончил школу фабрично-заводского обучения (ФЗО) при заводе «Красный треугольник». Получив пятый разряд слесаря, работал слесарем на Онежском металлургическом заводе в Петрозаводске. В 1939 году вернулся в Ленинград, работал слесарем на заводе «Большевик». Призван в армию в апреле 1941 года. 

Служил в танковой части в районе города Львов (Западная Украина), начал учебу в полковой школе младших командиров. Войну встретил 22 июня 1941 года, когда школу младших командиров, находившуюся в летних лагерях почти у самой границы, разбомбила германская авиация. Оставшиеся в живых курсанты были погружены в машины и отправлены на восток. К августу они добрались до Ахтубинска (ныне Астраханская область). И.П.Васильев был направлен в 4-й запасной понтонно-мостовой батальон. После обучения на понтонера служил в 9-м отдельном моторизованном понтонно-мостовом батальоне, в составе которого прошел всю войну.

Воевал на Юго-Западном, Донском, Сталинградском, Западном, Центральном, 1-м Украинском, 1-м и 2-м Белорусских фронтах. Его батальон находился либо в армейском, либо фронтовом подчинении и обеспечивал форсирование водных преград в важнейших боевых операциях.

Особо отличился в ходе Черниговско-Припятской наступательной операции (26 августа – 30 сентября 1943 года) – составной части Черниговско-Полтавской стратегической операции, где его батальон обеспечивал форсирование Днепра севернее Киева войсками 60-й армии.

В первый же день форсирования 26 сентября 1943 года в районе села Старый Глыбов (Козелецкий район Черниговской области) его отделение переправило под огнем противника на правый берег Днепра до батальона пехоты с приданной легкой артиллерией. В ходе форсирования И.П.Васильев, установив на своем понтоне станковый пулемет, прикрывал пулеметным огнем высадку десанта.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 октября 1943 года за мужество и героизм, проявленные при форсировании Днепра, Васильеву Ивану Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В 1944 году сержант И.П.Васильев был направлен на учебу в школу младших лейтенантов.

С 1946 года младший лейтенант И.П.Васильев – в запасе. Вернулся в Ленинград. Работал бригадиром слесарей-механиков во Всесоюзном научно-исследовательском институте телевидения. Вводил в строй телецентры в Ташкенте, Комсомольске-на-Амуре. 

За трудовые достижения награжден орденом Октябрьской Революции. За активное участие в строительстве Ташкентского телецентра награжден Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета Узбекской ССР.

Жил в Санкт-Петербурге. Скончался 22 августа 2010 года. Похоронен на кладбище города Колпино.

Награжден орденами Ленина (17.10.1943), Октябрьской Революции, Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985), медалями.

 Из наградного листа

Из воспоминаний Героя (с сайта Финансы. Ипотека. Справочник потребителя)

22 июня 1941 года я стоял на посту. В руках винтовка, к ней пять патронов. В пятом часу утра услышал в небе страшный гул. Самолеты с черными крестами на крыльях закрыли небо, летели с оглушительным ревом. И так низко, что, казалось, своими шасси могут задеть колья наших палаток. 

Что потом творилось, передать трудно! В памяти – отдельные картины. Вот между палаток лежит курсант. У него распорот живот – и кишки, и желудок вывалились наружу. Он запихивает их обратно, а они снова вываливаются. Это такая жуть, а помочь нечем... 

Наш командир, лейтенант, весь в крови, стоит, прислонившись спиной к столбу, державшему палатку, что-то хрипит. 

Я подбежал, с трудом разобрал: 

 – Оружие... Оружие... 

Лейтенант упал и тут же умер. 

Злой я тогда был. Страшно злой! Была злость и растерянность – непонятно, что делать? Нет ни командиров, ни оружия. 

Рядом находились склады, а где в них оружие, кто знает? Треть курсантов полковой школы была убита. За несколько минут лагерь перестал существовать. 

Нас, оставшихся в живых, погрузили в машины и увезли во Львов. Потом двинулись еще дальше от линии фронта. 

Ехал и вспоминал, как еще недавно, узнав о финской войне, помчался в военкомат. Подал заявление: хочу, мол, пойти добровольцем. Военком ответил – на заводе «Большевик», где я работал, сейчас нужнее. А в апреле 1941 года призвали в армию. На сборы – неделя. Пока бегал, оформлял бумаги, семь дней пролетели. В деревню к родным съездить не успел, лишь отправил письмо. Даже своей девушке, которая жила в пригороде, не успел сообщить. И вот мы уже на вокзале. Всех провожают, а я стою один. Хоть плачь, хоть пой...  И вот война! Двадцать дней в товарных вагонах добирались до Львова. Определили меня в танковую часть, в школу младших командиров. В мае переехали в летние лагеря, которые были почти на границе. 

Добрались до Миргорода. Оказалось, в городе немцы. И мы по лесам обходили его. Потом опять нас куда-то везли, толком никто ничего не говорил, мы проклинали эту неразбериху. Так дошли до Сталинграда, еще целого, переправились через Волгу. Там я видел несколько воздушных боев. Они удручали: ни один из них не окончился победой наших летчиков. Немцы были еще очень сильны в воздухе. 

В конце концов, прибыли в Ахтубу. Там я был определен в 4-й отдельный запасной понтонно-мостовой батальон. 

Днепр шире нашей Невы. И течение – будь здоров. Это я помню. Форсирование Днепра готовилось сразу в нескольких местах. Совершили мы марш-бросок, в нужном месте затаились. 

– Когда, когда начнем? 

– Сюда идите, – показал мне командир паромной переправы, энергичный, с властным голосом офицер. 

В моем отделении двенадцать человек. Груженые машины прошли по бездорожью и не застряли. Уже хорошо – у саперов силы свежие, работать веселее. В этом месте на нашем берегу рос кустарник. Решили под покровом ночи спрятаться в нем. 

Машины сумели пройти по кустам, и началась разгрузка. Все три части понтона подтянули к берегу, чтобы собрать на воде. Вот столкнули в воду, сработали сцепки, закрепили болты. Весь понтон, все три части, на воде. Мои люди нервничают:

 Мы удерживали понтон кормой к берегу. Из-за кустов послышались шаги – пехота. С пулеметами, автоматами, обвешаны гранатами. 

– Весла на воду, – двухметровые деревянные весла вспороли речную воду. Уключины обмотаны тряпками. Здоровенные парни из десанта подобрались к гребцам: 

 – Ну-ка, дядя, дай я поработаю маленько. 

Скорость понтона заметно увеличилась. Лихорадка меня бьет, как и остальных, все сильнее – а ну, как нас заметили? 

До берега уже недалеко. Сердце замерло, и десантники напряглись – спасение на земле и в земле, но не на воде. До берега три – пять метров. Люди стали прыгать в воду и растворялись в темноте. Тишина. Значит, прозевали немцы!

 Следующий рейс. Немцы стали вешать ракеты-фонарики, и вода освещалась. Обстрел начался из пушек – стало больше жертв среди десантников. На пароме появились пробоины от пуль и осколков снарядов. В дырки набиралась вода, понтон становился тяжелее. У кого что было наготове – тряпки, деревянные клинышки шли в дело, их заколачивали прикладами. 

Пока шла посадка десанта, что-то произошло на том берегу. При подходе к берегу в понтон полетели гранаты и начали стрелять автоматы. Но мы были близко, и люди не испугались, попрыгали в воду.  А там настоящий бой. Смотрю – появилась группа немцев и бросилась в атаку, во фланг, сволочи. Немцы упорные солдаты, при этом ни гранат, ни пуль не жалели. Защелкали наши винтовки. 

 – Левая и правая табань! – ору. – По берегу – огонь! А пулеметчик только и ждал моей команды, стал поливать атакующий взвод. Немцы, не ожидавшие огня с воды, стали падать один за другим. Вот они уже побежали обратно... Десантники успели перестроиться, прикрыть фланг. И я уже определил: звуки выстрелов становятся тише – значит, отжимают немцев от берега… 

 Слышу: еще дальше оттесняют десантники немцев от берега. И обстрел парома стал менее интенсивным. И мы работаем уже веселее, спокойнее. В моем отделении потерь нет, все бойцы живы

 Команда от командира паромной переправы: «Надо подкрепить десант техникой – соединяйте три понтона, готовьте паром!» 

  Собрали паром. Подошел катер. Взял он нас на буксир. На переправу вкатили легкие орудия. Затем въехал танк.  Командир переправы шел перед ним и показывал механику:

– Сюда, за мной, левее, левее. Черт тебя дери, перевернешь паром к едрене фене... Теперь глуши мотор! 

На середине реки снаряд попал прямо в катер, он стал тонуть и скрылся под водой. Капитан и команда перебрались на паром. Пришлось саперам взяться за весла. Пригнали паром к берегу, спустили сходни. Танк взревел, осторожно прошел по ним. Вслед бойцы на руках выкатили орудия на крутой берег. Десант основательно зацепился за берег, пошел вглубь. Я смотрю – все мои люди целы, живы. – Жми, ребята, обратно! 

 А фашисты все бьют в нахальный паром из пушек. Только дырки затыкаем. А когда дошли до середины реки – удар. Мир почернел, перевернулся и... сбросило меня с парома в воду. Не знаю, как выловили, беспамятного, из стремительной воды, спасибо саперам – не дали утонуть своему сержанту. Очнулся на берегу, из ушей кровь течет, голова гудит. Оглох, ничего не слышу. Сняли головной убор, а на затылке – рана. Унесли меня в санчасть. 

  Медики сработали удачно. Через несколько часов я опять был в своем взводе. На следующий день утром, в десять часов, зовут меня в штаб батальона: 

 – Тебе будет присвоено звание Героя Советского Союза! 

 А 17 октября 1943 года был подписан указ о присвоении мне высокого звания Героя Советского Союза. В нем написано: «За ваш геройский подвиг, произведенный при форсировании р. Днепр севернее Киева, и прочное закрепление плацдарма на правом берегу Днепра».