Калнберзин Ян Эдуардович (Kalnberziņš Janis) – Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР, город Рига.

Родился 5(17) сентября 1893 года в Катлакалнской волости Курляндской губернии (ныне Латвия) в семье рабочего. Латыш.

В 1917 году вступил в РСДРП(б)/КПСС. В 1919 году участвовал в борьбе за советскую власть в Латвии, после поражения восстания с отрядом ушёл в РСФСР. В составе латышских стрелков участвовал в Гражданской войне. В 1923–1925 и 1928–1929 годах учился в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада имени Ю.Ю. Мархлевского, а в 1931–1933 годах – в Институте Красной профессуры. В 1925-1928 и 1936-1939 годах – на подпольной работе в Латвии, где был арестован в 1939 году и находился в заключении до освобождения в июне 1940 года, когда в республике установилась советская власть.

С 21 июня 1940 по 27 ноября 1959 года – первый секретарь ЦК КП(б) Латвии – Компартии Латвии, одновременно в 1940-1950 годах – первый секретарь Рижского горкома КП(б) Латвии. Во время Великой Отечественной войны был членом Военного совета Северо-Западного фронта.

С 27 ноября 1959 по 5 мая 1970 года – Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 сентября 1963 года за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством и в связи с семидесятилетием со дня рождения Калнберзину Яну Эдуардовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ему ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

С мая 1970 года – персональный пенсионер союзного значения.

Жил в Риге. Скончался 4 февраля 1986 года. Похоронен на кладбище Райниса в Риге.

Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС (29 июня 1957 – 17 октября 1961 года). Член ЦК КПСС в 1952-1971 годах, кандидат в члены ЦК ВКП(б) в 1941-1952 годах. Депутат Верховного Совета СССР 1-го - 7-го созывов (1937-1970).

Награжден 7 орденами Ленина (28.06.1945, 31.05.1946, 20.07.1950, 19.09.1953, 15.02.1958, 16.09.1963, 01.10.1965), орденами Октябрьской Революции (16.09.1968), Отечественной войны 1-й степени (01.02.1945), 2 орденами Трудового Красного Знамени (15.09.1978, 16.09.1983), орденом Дружбы народов (14.09.1973), «Знак Почёта» (09.09.1971), медалями, в том числе «За трудовую доблесть» (25.12.1959), «За оборону Москвы».

Имя Героя носило в 1986–1992 годах рефрижераторное судно Латвийского морского пароходства.

«Когда я пришёл на работу в ЦК, план отдела был уже свёрстан. Среди прочих вопросов стояли две проверки – по Латвии и Азербайджану…

В то время ЦК партии Латвии возглавлял Я. Э. Калнберзин. Он с 1957 года имел статус кандидата в члены Президиума ЦК.

Секретарём ЦК по пропаганде был А. Я. Пельше, а вторым секретарём – Н. А. Белуха, бывший ранее первым секретарём горкома комсомола Ленинграда, потом, по-моему, секретарём обкома партии Ленинградской области. Но не они «делали там погоду».

На Калнберзина большое влияние оказывали два бойких парня, латыши Круминь, первый секретарь Рижского горкома партии, и Берклов, заместитель председателя Совета Министров Латвии, кстати, бывший первый секретарь ЦК комсомола республики. Оба были прожжёнными националистами. Они дело закрутили в Латвии так, что «Вечерняя газета» Риги в разделе объявлений, уведомлений и прочего опубликовала сообщение, смысл которого состоял вот в чём: русских больше не будут прописывать в Риге. Сделано это было с ведома Круминя и Берклова.

И эти два деятеля создали в республике, особенно в Риге, резко антирусский настрой: изгоняли всех русских секретарш из приёмных, перевели всё делопроизводство на латышский язык.

При проверке вскрылись антисоветские настроения и среди других руководящих кадров. Кстати, они же потом, уже при «демократах», при Горбачёве, добились отмены принятых тогда решений как «ошибочных и незаслуженно обвиняющих их в националистических настроениях». Это, дескать, было сделано несправедливо и явилось показателем великодержавного шовинизма. Так вот, я был автором этих очень справедливых решений. И вся их теперешняя политика показывает, что всё тогда было сделано правильно.

Выводы и решения комиссия тщательно подготовила, причём там не ставился вопрос об освобождении Калнберзина, потому что это не входило в нашу компетенцию. Перед тем как их доложить на Президиуме ЦК, выводы комиссии были обсуждены на Секретариате.

После Секретариата ко мне пришёл Калнберзин:

– Владимир Ефимович, скажите Хрущёву, что я не могу быть дальше первым.

– Ну как я скажу? Вы сами зайдите.

– Я? Мне стыдно! Я не пойду. Я не наберусь смелости идти к нему. Представляете, я кандидат в члены Президиума ЦК – и так его подвёл!

Конечно, подвёл, подумал я. Но что ему мог сказать в утешение? А тот продолжал:

– Христом-богом прошу вас. Никого больше просить не хочу, а вас прошу.

Когда я пришёл с Пигалёвым докладывать Хрущёву после Секретариата, я ему сказал, что вероятно, Калнберзина придется освобождать, тем более, что тот сам просит об этом.

Хрущёв взорвался:

– Как? Ты уже лезешь в Президиум распоряжаться? Да ты знаешь, что это кандидат в члены Президиума?! Ему нужно ещё поработать, поправить положение.

- Он сам просится уйти с этого поста. Да мне ещё говорит: «Эти два молодых, Берклов и Круминь, и те, кто за ними стоят, меня заклюют. Они набрали такую инерцию, что я уже не удержусь». Он сам просится, Никита Сергеевич.

– Это ты его вынудил, ты!

– Ничего я его не вынуждал.

– А почему он сам не пришёл ко мне?

– Он мне сказал, что ему стыдно к вам идти, стыдно, что он вас подвёл.

Хрущёв немножко остыл – видно, бальзамом ему на душу были эти слова.

– И что ты предлагаешь?

– Давайте сделаем его председателем Президиума Верховного Совета Латвии.

– Подожди, подожди. А может это и хорошо?

– А чего плохого?

– А ты с ним говорил?

– Нет. Как я мог ему что-то предложить без совета с вами? Калнберзин – кандидат в члены Президиума. Как я могу?

– А ты поговори с ним, – уже спокойно сказал Хрущёв. – А первым кого?

– Пельше там есть. Арвид Янович – старый коммунист, человек разумный, очень воспитанный, в идеологическом плане выдержанный. По всем этим делам он имеет свое личное мнение, и довольно правильное.

– Я не возражаю. Это, наверное, наиболее удачная кандидатура. А вот с Калнберзиным поговори.

На следующий день Калнберзин подошёл ко мне:

– Ну, как Никита Сергеевич отнёсся?

- Как? Меня выругал и вас выругал. Вот такое предложение возникло, чтобы вас сделать председателем Президиума Верховного Совета республики.

Он был потрясён:

– Как? Мне доверяют остаться?!

– Да, это предложение Никиты Сергеевича. Говорит, что «так лучше будет и поможет лицо Президиума ЦК КПСС сохранить».

– Да, пожалуй, это правильно.

– Ну а первым кого вы думаете поставить? У нас-то мнение есть, а вы как думаете?

– Пельше, конечно. Больше никого нет.

– Вот так и я Никите Сергеевичу говорил. Он согласен.

На этом мы и порешили. И уже сильного разгона на Президиуме, как это произошло потом в Азербайджане, не было.

Позднее Берклова мы отправили «на перевоспитание» во Владимирскую область завотделом культуры облисполкома. Круминя тоже отправили куда-то, поручили заниматься кинофикацией».